Мы обычно привыкли считать, что у человека слабое обоняние. Это чувство относят к животным, от которых якобы человек уже давно ушел - полагаясь больше на слух и зрение. Отсюда и предрассудок согласно которому запахи мы делим на хорошие и плохие едва ли не врожденным чувством. Это не так: запахи очень социальны и в разные эпохи воспринимаются по-разному. И особенно большую роль здесь играет мораль и запреты, которые работают совсем не так, как ожидается.
Читая работу Робера Мюшембле "Цивилизация запахов" (посвящена истории обоняния в 16-начале 19 веков), нельзя не удивиться проблемам моралистов. А именно тем фактом, что многие проблемы они создают себе сами.
Как пишет автор, со сменой оптимистического ренессансного гуманизма на его более благочестивую версию в XVI-XVII вв. дискурс морали вновь ополчился на наготу. Нагота, особенно женская, рассматривается как намек и соблазн, а потому тело предписано скрывать. Каждый сантиметр тела должен быть регламентирован и прикрыт: перчатки на руках, кружевные воротники на шее, волосы убраны в головные уборы, белила на лице. Художники для обхода запрета вынуждены прибегать либо к почтенным античным сюжетам (например, о Лукреции), либо напротив, изображать падших женщин (например, ведьм на шабаше). Также требуется скрывать и свой запах (особенно женщинам) - что обычно достигалось надушенным париком, одеждой (что хранится в сундуке, переложенном душистыми травами) и саше (мешочек с ароматным составом на груди). Человек был буквально обязан носить "душистые доспехи", чтобы скрывать свой запах и перебивать отвратительный запах городов той эпохи.
Однако вскоре все те же самые моралисты оказываются вынуждены критиковать и их, как средства обмана и соблазна. Дескать, женщины обманывают мужчин, кажутся краше, чем они есть. Герой-моралист одной пьесы сетует, что молодые люди ухаживают за дамами лишь для того чтобы узнать вкус сулемы, талька, белил, яичного желтка, киновари, квасцов, мочи, уксуса, дрожжей, хны, ушной серы, ртути, настоя лилии, буры и т.д. (это всё средства, из которых делают косметику в ту эпоху). Им просто невдомек, что они и создали эротизацию этих объектов своими проповедями и запретами.
Философ Жижек по этому поводу приводит очень яркий пример. В Иране моралисты после того, как женщинам было запрещено появляться на улице без традиционного одеяния скрывающего лицо и фигуру, вдруг обнаружили, что даже небольшие детали могут провоцировать интерес. Например, твердые набойки на обуви, создающие типичное цоканье, на которое отвлекаются мужчины на улицах. Несложно понять, что там, где другие знаки женщины скрыты, даже столь незначительная деталь может оказаться эротизированной.
Выходит, что перепады моды то на барочную искусственность, то на (квази)античную естественность провоцируют эти же люди, а не только художники, развращенные кокетки, модники и потакающие их запросам производители (парфюма, косметики, одежды и т.д.).
Впрочем, люди всегда используют культурные ограничения для решения своих задач (то, что можно использовать для улучшения своего социального статуса - будет использовано в этом качестве), как например, барочные красотки очень тонко использовали эстетику изъяна и нарушения симметрии: на покрытом белилами лице искусственная мушка действительно выглядит эффектно и привлекает взгляд. Но похоже у моды есть и другой мощный двигатель - запрет и запретители. И в самом деле что как не чужое желание что-то запрещать помогает удовольствиям не стать пресными?