Иногда желание возникает настолько неожиданно, что сам собой появляется вопрос: что это сейчас было? В неподходящий момент, в неподходящее время, в неподходящей компании. Или подходящей?..
Был вечер пятницы. Один из тех вечеров, когда подруги всё же уговаривают сходить отдохнуть в клуб, а ты вдруг не можешь отказаться, попросту не найдя причину. И идёшь без какой-либо цели, будь то напиться и повеселиться или кого-нибудь склеить, чтобы провести хорошо время. Да, девочки тоже ищут партнёров на одну ночь, это не прерогатива мужчин.
И вот спустя час-полтора, сидя за стойкой и потягивая через соломинку второй по счёту коктейль, который купила сама, не стремясь кого-то на это развести, я вдруг почувствовала лёгкий толчок в плечо и последовавшие тот час за ним извинения.
— Ничего страшного, — проговорила, поворачиваясь и улыбаясь, встретившись на долю секунду с глазами толкнувшего и возвращая своё внимание танцующим с кем-то подругам. Вот у кого точно не было никаких проблем с тем, как проводить время. Даже не завидно. Краем глаза всё же заметила, как нечаянно задевший спину мужчина прошёл дальше и сел за стойку. Совершенно машинально бросила на него пару взглядов, выхватывая детали: изящные, но не изнеженные руки с выступающими венками на тыльной стороне ладони, точно пару-тройку дней не бритое лицо, взъерошенные волосы, словно мужчину только что выдернули из постели натянули этот нелепый свитер или свитшот, или как там называется эта кофта, и посадили за барную стойку.
Это разглядывание не длилось и минуты, беглый взгляд, за время которого, как говорится в разных журналах, женщина сразу определяет, согласится ли она переспать с мужчиной. И в момент, когда в моей голове созрело совершенно четкое «нет», наши взгляды встретились. На долю секунды, которая сосредоточила в себе целый спектр ощущений и чувств, обрушившийся на меня: перехватило дыхание и от этой точки вверх поднялась волна жара, коснувшись, казалось, даже кончиков ушей, оглушило и в наступившей внутренней тишине, которая каким-то образом приглушила ещё и звуки вокруг, я вдруг совершенно четко услышала его смех. Да, он уже отвёл глаза, потерял интерес, которого, скорее всего и не было. Выдохнула, нашла губами соломинку, сделала глубокий глоток, щурясь от холода напитка. А потом оно накатило. Жгучее, тягуче-липкое, пугающее. Поднималось откуда-то чуть ниже пупка, толчками и спазмами, заставляя меня вжиматься в барный стул и стискивать ладошку в кулак, раня саму себя пальцами. В голове паника и сумбур, смех и издевка внутренней стервы, шепчущей: «Попалась, а что ты хотела, после двух коктейлей и трёх месяцев одиночества?» и паника хорошей девочки: «Ты с ума сошла, а ну уймись!». И я чертовски надеялась, что хорошая девочка одержит верх и заставит меня встать и уйти.
Я действительно встала, зачем-то вытащила из стакана кубик льда и на подламывающихся ногах, но разумеется твёрдой и уверенной походкой, направилась в сторону уборных. Мыслей не было, и что было дальше я так и не поняла до конца. Проходя мимо мужчины я зачем-то подалась к нему и ловким движением бросила ему за шиворот этот несчастный кубик льда. И, не оборачиваясь, шагнула дальше. Сердце колотилось, я не понимала, зачем и что теперь будет, но вместе с тем так отчаянно хотелось узнать, что будет…
Он догнал меня быстро, только я оказалась в коридоре, где были двери в туалеты для дам и джентльменов, а также большое зеркало. Благо, никого больше не было. Руки его сомкнулись на моём предплечье, и я остановилась.
— Это что? — не зло, но требовательно спросил он, протягивая на открытой ладони подтаявший кубик льда.
— Лёд, — пожав плечами, сказала я, свободной рукой поправляя волосы и понимая, как всё по-дурацки получается. Было стыдно.
— Зачем?
— Просто так, — я чувствовала тепло его пальцев на своей коже. Он не отпускал, не ослаблял хватку.
— Это приколы что ли у девушек сейчас такие? Типа флирт? — он нахмурился, но улыбнулся, поймав мой взгляд.
— Возможно, — волна снова поднялась, я никак не могла понять почему, что такого в этих серых глазах. Да ничего такого, в общем-то!
— А зачем? — его тон изменился. Я поняла это сразу. И хватка на предплечье чуть ослабла.
— А почему нет? — вопросом на вопрос ответила я и понимаю, что мы можем начать сейчас ходить вокруг да около. Хотя оба пару секунд назад уже всё поняли.
— Действительно, — теперь пожал плечами он и, притянув к себе рывком, поцеловал меня смазано и сухо, после куда-то потащив. Поворот, ещё один, затем лестница и три пролёта наверх. Четвёртый пролёт упирался в потолок. И мы здесь явно одни. Сердце колотилось так сильно, что было больно, но пульсация чуть ниже пупка была не менее сильной. Он не стал церемониться, а я не стала сопротивляться. Обнимая, расстегнул молнию на платье, прижигая поцелуем кожу на плече. Стянул одним движением с себя кофту, небрежно расстёгивая ремень. Действия его были уверенными, а я тушевалась, но в нетерпении, в выжигающем какое-либо понимание желании не стояла статуей, расстёгивая лифчик и скидывая туфли. Он помогал, высвобождая меня из лямок и бретелек, касался горячими ладонями кожи, и всё моё естество тянулось вслед этим движениями, заставляя подаваться ему навстречу. Снова поцелуй, теперь уже жадный, проникновенный, он попытался подхватить меня под бедро, но платье мешало. Не переставая целовать, рывками стянул его ниже, и оно не задержалось на бёдрах, скользнув вниз. Топлес, в чулках, я тонула в объятиях и поцелуях мужчины, а внутренняя хорошая девочка паниковала. Он всё же подхватил меня под бедро, притягивая к себе, заставляя прислониться вплотную, чтобы я почувствовала и его нетерпение тоже. И я почувствовала, а затем и свой страх, который тотчас смешался с желанием в чудовищный коктейль, когда контроль теряется совершенно и хочется исключительно одного. И дальше вспышки, только проблески создания, остальное — на чувствах, эмоциях, ощущениях. Он поворачивает меня спиной к себе, одной рукой перехватывая поперёк живота, а другой стягивая с себя джинсы, видимо, с трусами. И упирается вплотную, я чувствую сквозь тонкую ткань белья. Боже, благослови стринги! Я чувствую его пальцы, которыми он поддевает тонкую полоску трусиков, отводя её в сторону. А после первый стон срывается с моих губ, протяжный, на выдохе. Он касается осторожно, не проникая, но поглаживая круговыми движениями. Мне этого мало, непроизвольно, качнув бёдрами, я позволяю пальцу скользнуть внутрь, потом ещё раз и ещё, но этого мало уже ему. Легко толкнув меня вперёд, заставляя нагибаться и упираться ладошками в восходящие ступени, вставая на колени, он пристроился позади, чертыхнулся, всё же стянув с меня стринги до середины бёдер. Я слышала шуршание его джинсов, бряцанье пряжки ремня. И вот одна его рука касается спины, из-за чего я изгибаюсь, второй же он помогает себе, направляя. И вот тот момент, которого я ждала последние несколько минут. Момент, растянувшийся сладострастной истомой, горящими мурашками. Первое проникновение. Он действовал осторожно, но без нелепой нежности, которую, в общем-то и не ждёшь, стоя на четвереньках на лестнице на последнем этаже какого-то клуба. Пульсация внутри меня, я инстинктивно подалась навстречу его движению, чувствуя только одно желание: продолжать, ещё, не останавливаться. И он словно прочитал мои мысли, впрочем, скорее всего, он хотел того же. Выйдя наполовину, он тотчас резким движением проникал вновь, потом снова, и снова, то набирая темп, то снижая, опираясь на то, как отзывается моё тело на его движения. А оно отзывалось, ещё как отзывалось. Ничуть не смущаясь я подмахивала в такт его движениям, заставляя его впиваться в моё лоно и доставать до шейки матки, вызывая во мне взрывы сладкой, мажущей под коленями болью, которая заглушалась сильным, пульсирующим наслаждением. В какой-то момент он вышел, с моих губ сорвался протестующий стон, я начала приподниматься на дрожащих уже руках, но он тихо зашипел, прижимая меня ладонью вниз. Покорная, но разгоряченная, изгибающаяся, я ждала продолжения, и оно последовало. Преступно неторопливое, с редкими резкими рывками, каждый из которых сопровождался моим протяжным глухим стоном. Я содрала ногти, пытаясь уцепиться за шершавую поверхность ступеней, колени болели, но разбухающее внутри меня ощущение невозможного счастья стирало все возникающие проблемы. Он набирал темп, перерыв на неторопливую нежность закончился. Через пару минут я начала чувствовать, что ему сложно сдерживаться. Он крепче ухватился за ягодицы, впился пальцами в мягкую кожу, и помогал каждому движению, каждому толчку проникать всё глубже, ещё, и ещё. Оно вот-вот должно было разлиться золотом, негой, я чувствовала как немели стопы, как начало подводить ноги той самой судорогой. Я слышала, как пульсация, сфокусировавшаяся в одной точке, учащается, расходится волнами. Услышав его рычание, почувствовав внезапно ошеломительный шлепок, где обжигающая боль смылась волной накатывающегося наслаждения, я замычала, закусывая сильно губу, чувствуя, как темп его движений доходит до своего апогея, когда каждое проникновение настолько мощное, жесткое, резкое, что по ту сторону век стирается всё понимание происходящего, остается только ощущение непередаваемого счастья, сладости, жидкого золота, которое, на миг сосредоточившись в одной точке, вдруг расходится по всему телу, вызывая дрожь, не поддающуюся контролю. Он ухватил меня крепче, когда понял, что я начала убегать, неконтролируемо, потому что не могла вместить в себя эмоции и чувства, они рвались наружу стонами, всхлипами и смехом, ещё движение, ещё, ещё, и вот оно — завершающее, его, сорвалось уже с его губ хриплым, оборванным стоном. Ещё в неге, в успокаивающихся судорогах, я почувствовала пульсацию внутри, почувствовала жар, наполнивший меня. И прикрыла глаза...
…ноги всё ещё дрожали, он помогал мне одеться, накрывая своей кофтой. Наконец-то рассмотрела пряжку на его ремне: фигурно вырезанный из металла весёлый Джек. По внутренней стороне бёдер что-то текло, попадая на ступени. Я молчала, мне хотелось уйти, но меж тем, я хотела остаться. Он вел себя так, как было нужно — не мешал и не мельтешил. Прикурил себе и мне, сел рядом. Обнял, положив мою голову себе на плечо. Где-то внизу басила музыка, и мои подруги наверняка меня ищут. Но даже хорошей девочке внутри меня на это наплевать.