10.
В прихожей она сбросила туфли, затем прошла в свою комнату.
Сняла и теперь уже без спешки осмотрела со всех сторон подаренную юбку.
Ну, с обновой тебя, Шура!
Спасибо Томиле!
Она аккуратно повесила юбку на держатель, затем сбросила с себя нижнее белье, раскритикованное подругой.
Направилась было в ванную, но что-то удержало ее.
Шура вернулась к шкафу и увидела свое отражение в зеркале – от колен и выше.
Шагнула назад. Раз, и другой.
Ну, вот теперь она вся в зеркале – от кончиков пальцев на ногах до макушки.
Прищурившись, она внимательно изучала свое отражение. Будто оценивала другую женщину. Критически, но не впадая в крайности.
Вот ты вся, как есть! В чем мать родила. Александра Михайловна Будилина, Шура, Шурка, Шурочка. Шура-проводница, 37-ми лет. «Шурёныш»… Невезучая в личной жизни. Не пользующаяся успехом у мужчин. Да что там успехом – даже их вниманием! Не удостаиваемая ими даже мимолетного взгляда!
А почему, собственно? Ну, не уродина же она!
Кожа у нее смуглая от природы и чистая.
Лицо широковатое, но не лунообразное, за счет слегка выступающих скул.
Глаза немного раскосые, степного типа, что придает лицу задорное выражение.
Никаких горьких складок у губ! Напротив, в их изгибе таится улыбка, готовая расцвести в любой миг.
Зубы ровные, один к одному, как зернышки в початке.
Черные, жестковатые, слегка вьющиеся волосы лежат аккуратной шапкой.
Вот шея, пожалуй, коротковата, да. Тут уж ничего не попишешь. Зато без единой морщинки!
Груди средние, с темно-розовыми сосками, не висят и разделены очень даже приятной ложбинкой. Животика практически нет. Талия, конечно, не осиная. Крепкая, но не как у бегемотихи. Нормальная талия. А попа очень даже ничего. Круглая, тугая.
И ноги ничего. Уж точно, стройнее, чем у Томилы.
Фигура немного коренастая. Нет той изящной тонкости, что у современных манекенщиц.
Зато в ней чувствуется сила, приправленная щедрой щепотью южной пылкости.
Да, это фигура нормальной, здоровой женщины, родившей двух славных мальчуганов, умных и тоже здоровых.
А этот розовый шрам на левом плече совсем ее не портит. Да и не увидишь его, пока не снимешь блузку. А второй шрам, у виска, легко скрыть прической или поворотом головы.
Нет, не в шрамах причина ее одиночества.
А в чем же?!
Она прикоснулась руками к грудям, медленно провела ладонями по животу и соединила их на черном треугольнике внизу.
Так в чем же причина? Почему все вокруг имеют близкого человека, а она всё одна и одна? Ей не нужен сказочный принц, не нужны никакие алые паруса. Просто, чтобы рядом был он, тот, который любил бы ее и имел бы нежные руки. Пускай он будет некрасивым, лысым, даже старше ее лет на пятнадцать, неважно! Лишь бы любил, и чтобы мог защитить ее в беде.
А уж она бы его не обидела. Она не ханжа, она умеет ласкать, и ласкала бы его так, что он не стал бы бегать на сторону.
Томила говорит, что не может выдержать без мужчины больше трех дней.
А сколько терпит она, Шура?
Муж сидит уже четвертый год, но разве у них была нормальная интимная жизнь до того кошмарного вечера? Последние два года он жил какой-то своей, пьяной жизнью, и к ней почти не прикасался. А ведь когда-то у них все было иначе…
Ладно, не надо о нем думать, он сам выбрал свою дорожку, и пусть никто не говорит, что она не боролась за него. Но есть вещи, которые выше женских сил…
Единственным мужчиной, который входил в нее за весь этот период, был Варенухин, и случилось это совсем недавно.
Но даже вспоминать о нем уже не хочется! Просто мистика какая-то!
А ведь, по первому впечатлению, он даже понравился. Казался таким скромным, но преисполненным внутреннего достоинства.
Новый сотрудник соседнего отдела, он впервые вышел на работу как раз в день рождения Леночки Веретенниковой.
Как было заведено у них в конторе, ближе к вечеру накрыли стол. Вино лилось рекой, такое вдруг у всех появилось игривое настроение. И этот Варенухин начал ухаживать за ней после третьей рюмки. Видимо, понял своей мужской интуицией, что из всех присутствовавших дам одинокая только она, Шура. Ухаживал он ненавязчиво, даже красиво. А потом пошел ее провожать. Она была не против. В смысле, не против продолжения. В холле, за колонной, он в первый раз ее поцеловал. И ей вдруг показалось, что это он, ее мужчина, с нежными руками. И она сразу же решила про себя, что сегодня не будет противиться и всему остальному. Пускай он ее возьмет. Хотя бы один-единственный раз. Ничего, что это после бурной вечеринки. Ну и пусть! Да неужели она не имеет права на любовное приключение? Разве она не из того же теста, что и Томила?! В тот момент в нее будто переселилась душа любвеобильной подруги.
Она, Шура, добровольно встала на край пропасти, соглашаясь по его настоянию лететь вниз, в бездну!
Только на одно она была не согласна – вести его домой, хотя дети уже уехали к бабушке.
Нет, где угодно, только не дома!
Однако и Варенухин не мог пригласить ее к себе – он был женат.
Но ведь в летнюю пору несложно найти и другой вариант, верно?
Недалеко от офиса шумел своей листвой обычно пустовавший по вечерам парк, в дальней части которого имелось немало укромных уголков.
Шура знала об этом от молодых сотрудниц, которые безо всякого стеснения обсуждали между собой интимные похождения, собственные или общих знакомых.
Она сама повела его вглубь зеленого массива, и вот они оказались за стеной густого кустарника, у какой-то одинокой скамейки.
Она лишь укрепилась в своем желании плыть по волнам этого авантюрного приключения, следовать всему тому, что предложит ей ее спутник.
Именно здесь, на этой скамейке, она впервые после длительного перерыва ощутила мужчину в себе.
Она словно бы оказалась на высоком утесе, и огромный пенный вал катил в ее сторону, зовя погрузиться в его ласкающие глубины с головой. Давно забытая легкость охватила ее. Вот сейчас… сейчас будет желанный и неудержимый прыжок… Еще миг, и она сольется с этим океаном блаженства, а затем взлетит на высоком гребне туда, к звездам…
Вал вдруг замер, как стеклянный, и с сухим шорохом откатил назад.
Варенухин оторвался от нее и принялся приводить в порядок свою одежду.
Какой-то секундочки, какого-то крохотного мгновения не хватило, чтобы она испытала чувство полета, в который успела поверить.
Горячая кровь, тормозя свой бешеный бег по жилам, приливала к голове.
И все равно в тот вечер она была благодарна своему нежданному партнеру.
Но сейчас ей не хотелось думать ни о том вечере, ни о Варенухине.
Ее рука все энергичнее скользила между бедер.
Шура вдруг снова оказалась на том самом утесе и увидела накатывавший вал.
Ладно, она сейчас взлетит, пусть даже так.
Уж сейчас-то ей ничто не помешает!
Трель телефонного звонка доказала ей, что она снова ошиблась.
И пенистый вал, и утес сразу же перенеслись в какой-то другой мир.
Шура бросилась в прихожую, схватила трубку.
А вдруг, это ее мальчики звонят?!
«Ш-шалиш-шь, Ш-шурёныш-ш»… - прошипел знакомый уже голос, прошипел с таким сарказмом, словно неизвестный абонент подсматривал со стороны, чем она сейчас занималась.
Ей сделалось страшно и одновременно стыдно за то, что она сейчас голая.
Швырнув трубку в гнездо, словно та была раскаленной, Шура метнулась в комнату, схватила с кресла свой домашний халат и торопливо надела его на себя.
Ох, напрасно она успокоилась после признания Шумайлова!
Быть может, подбираются и не к нему вовсе, а к ней, Шуре?! Но зачем, зачем, ведь у нее ничего нет, кроме ее деточек!
Только не надо паниковать, не надо обмирать от ужаса!
Держи себя в руках Шурка, Шура-Шурочка!
Она громко включила музыку, бросилась за ведром и шваброй.
Надо устроить в квартире капитальную уборку, навести идеальную чистоту и порядок, и тогда черные мысли сами собой отступят прочь.
22.
Как они с Томилой и договаривались, Шура перед выходом из дома позвонила подруге, используя в разговоре кодовое слово «очень».
Правда, получилось как-то «не очень».
Шура сказала после обычных приветствий: «Томилочка, я подвернула лодыжку. Очень-очень болит».
Томила, однако, поняла ее в буквальном смысле и обрушилась с расспросами.
(Нога, между прочим, почти уже не болела.)
Никакие намеки на «секретный код» не помогали, и Шуре пришлось разъяснять в открытом эфире, что она имела в виду вовсе не собственную лодыжку, хотя инцидент действительно имел место.
Томила поняла, наконец, и рассмеялась по поводу этого маленького недоразумения.
Но весь «секрет» пошел насмарку.
Уже безо всяких «очень-очень» они договорились, что Шура отправится на встречу незамедлительно.
По дороге Шура снова и снова вспоминала подробности утреннего разговора со Стасом.
Ой, кажется, она не слишком убедительно объяснила ему свою собственную роль в этой истории.
Почему она согласилась быть проводницей? Почему водит в чужой дом чужого любовника?
Уж не подумает ли Стас, что она какая-нибудь сводня?
Проводницей в этом, интимном, смысле она становилась лишь эпизодически, да и то, уступая настойчивым просьбам подруги.
Томила и Георгий Эдуардович встречались, как правило, на нейтральной территории, в каком-нибудь загородном доме или хорошем мотеле, и Шура к течению их романа долгое время не имела никакого отношения. Хотя и знала о нем со слов Томилы, которая любила пооткровенничать на тему своих душевных переживаний.
Лишь позднее, в те периоды, когда Трифон Христофорович находился в длительных зарубежных поездках, Шура начала приводить Георгия Эдуардовича к Томиле в дом.
Так и познакомилась с этим приятным в обхождении, артистически изысканным, остроумным и неунывающим джентльменом, чьи виски уже посеребрило сединой.
Совсем другая история произошла с Шумайловым.
Тот заявил Томиле, что наотрез отказывается встречаться в каких-либо гостиницах и мотелях. Дескать, его мамаша контролирует гостиничный бизнес, повсюду имеет своих людей. И если ей шепнут, а ей обязательно шепнут, то ее сынка видели в номерах с чужой дамой, ой, что тогда будет!
Один раз Шумайлов возил свою новую даму на загородную дачу приятеля-холостяка, но там оказалось настолько неуютно, что Томила решила, несмотря на известный риск, принимать любовника у себя дома дважды в неделю.
Вот тут-то она и попросила подругу «прикрывать» их встречи, главным образом, от бдительного ока бабы Кати.
Как было отказать!
Впрочем, новый роман оказался скоротечным и длился менее месяца.
Любовная лихорадка у Томилы прошла, и она всё с большим скепсисом взирала на своего самодовольного и, вместе с тем, трусоватого любовника.
А тут нашелся и предлог для расставания.
Теперь Шура освободилась от своей миссии проводницы, миссии, которая становилась для нее всё более обременительной из-за неодолимой неприязни к Шумайлову.
Слава богу, что эта авантюра ушла в прошлое.
Впрочем, Томила вряд ли будет пребывать в одиночестве долго.
Через месяц, а то и раньше, у нее завяжется очередной роман, к которому, так или иначе, придется привыкать и Шуре.
Но всё это будет потом.
А пока надо разобраться в тех загадочных событиях, что происходят вокруг них.
Но если говорить о ней, о Шуре, как о проводнице, то на самом деле всё обстоит гораздо сложнее.
Вот именно это и нужно было объяснить Стасу.
Хотя, как объяснить то, что невозможно выразить обычными словами?
Есть мир простых людей, в нем обитает она сама, Александра Михайловна Будилина, Шура-Шурочка, «Шурёныш». К нему, этому миру, принадлежат все женщины и девчонки из ее офиса, а также баба Катя, Яша, Варенухин, Анатолий… И даже Стас. Все они разные, но каждый вынужден вести суровую борьбу за выживание. В этом нижнем мире человек опасается любой неожиданности. Страшно подвернуть ногу, страшно, когда ломается стиральная машина, страшно, если украдут кошелек с остатками зарплаты…
О более серьезных тревогах даже говорить не хочется.
Но они, эти тревоги, всё равно нависают над тобой, как скала, давят день и ночь, и, наверное, по этой причине у большинства обитателей нижнего мира на лицах проступает несмываемая печать вечной озабоченности.
А есть и другой мир, тот, где живут особенные, обласканные судьбой люди: Томила, Трифон Христофорович, Георгий Эдуардович, даже Шумайлов…
Их мир устроен совсем иначе. Там – вечный праздник, достаток с лихвой, гарантированное исполнение всех желаний, уверенность в завтрашнем и послезавтрашнем дне.
Можно завидовать этим людям, можно их ненавидеть, можно называть их ворами и мошенниками, но, по большому счету, это ничего не меняет.
Очевидно, так уж устроена жизнь, что в ней с самых давних времен параллельно сосуществуют два разных человеческих мира, еще более удаленные друг от друга, чем две планеты в космосе.
Перейти из нижнего в верхний мир удается лишь немногим счастливчикам.
У нее, Шуры, шансов на это нет вообще.
Ну, не дал ей бог ни талантов, ни ослепительной красоты, ни деловой хватки, ни острых локтей.
Но так уж случилось, что они с Томилой – подруги.
Они сблизились еще в те времена, когда Томила тоже обитала в нижнем мире.
Но, словно предчувствуя свою судьбу, она всегда вела себя как аристократка, не обращая внимания на выпады и насмешки тех, кто был обречен копошиться внизу до скончания веков.
Бедная Тома, сколько несправедливых оскорблений ей пришлось вытерпеть!
Одна лишь Шура защищала ее от нападок, и Томила была ей благодарна за это.
Став женой могущественного человека, переселившись в верхний мир и заняв в нем прочное положение, Томила продолжала поддерживать с Шурой доверительные, равноправные отношения, и ввела ее саму в свою новую обитель.
По большому счёту, Шура фактически стала проводницей между нижним и верхним мирами.
Вот в чем глубинный смысл этой ее характеристики!
Бывая в доме подруги, который двойным, даже тройным кольцом надежно ограждался от нижнего мира, с его грубостью, вульгарностью, низменными страстями, Шура хотя бы иногда окуналась в атмосферу возвышенной беззаботности, и это придавало ей силы в борьбе за выживание на своем нижнем этаже.
Так могла ли она отказать подруге в ее маленькой просьбе?
Ведь и сам верхний мир был устроен по другим законам, и в нем верховенствовали совсем иные критерии.
То, что внизу считалось супружеской изменой, здесь уподоблялось волнующей, острой игре, бегству от скуки, которая считалась наверху худшей из бед.
Вот и Томила, эта необыкновенная женщина, боролась с житейской скукой, подчиняясь зову своей природы.
Она, Томила, не может быть другой.
Надо или принимать ее такую, какова она есть, или разрывать с ней все отношения.
Шура признала право подруги жить так, как той хочется, но это не значит, что она приняла эти же правила и для себя…
Шура недовольно поморщилась.
Ой, снова не то. Надо как-то иначе.
Вроде бы, мысль верная, но надо изложить ее по-другому, без этих унизительных попыток самооправдания.
Стас должен понять главное, самую суть.
А суть заключается в том, что она, Шура, - верный человек, она никогда не изменит тому, кого полюбила, никогда не предаст того, кто стал для нее близким и родным.
Собственно говоря, Томила тоже близкий и родной ей человек, вот поэтому она, Шура, согласилась ради нее на роль проводницы.
Вот так, наверное, будет более правильно.
В таком ключе Стас обязательно ее поймет.
Шура вдруг ощутила, что и с ней самой происходит что-то странное.
Ее больше не унижала мысль о принадлежности к нижнему миру.
В ее жизнь вошло что-то новое, чистое, настоящее.
Как хорошо она могла бы жить со Стасом, преодолевая все невзгоды!
Он уже избавил ее от страха перед телефонными звонками.
Даже сейчас, когда его не было рядом, она ощущала себя под его защитой.
Верхний мир не имел такого качества.
Пока она, Шура, находилась в доме Томилы, то действительно на душе царили мир и покой. Но стоило выйти за ворота, как страхи снова незаметно выползали из своих углов.
Стас, Стасик…
Он обещал снова придти, обещал помочь, разобраться с таинственными звонками до конца.
Обещал, значит, придет, ведь он – человек слова.
А от нее требуется обласкать его, побаловать, вкусно накормить.
Правда, она ничегошеньки не знает о нем.
Кто он, чем занимается, есть ли у него дети?
По всему чувствуется, что в жизни ему пришлось повидать многое… До чего же здорово он разложил свою версию по полочкам, так что всё сошлось тютелька в тютельку! А может, он работал когда-то в милиции-полиции?
Но с расспросами она к нему лезть не будет. Настоящим мужчинам это не нравится. Сам расскажет когда-нибудь. Если захочет. А он захочет. Обязательно захочет. Он поймет, что между ними должно быть полное доверие.
Похоже, у него в жизни сейчас трудный период.
Ну, ничего, она его отогреет.
А пока нужно предупредить Томилу.
("Похождение одинокой женщины" А.Ланиус)