1.
Каким же непутевым типом оказался этот гуляка Фомич!
Судьба послала ему в спутницы жизни редкостную женщину – красивую, добрую, тихую, заботливую, хозяйственную, притом на восемь лет младше его самого. Другой носил бы такую суженую на руках, не скупился бы на ласку, пушинки бы с нее сдувал…
А этот?!
Еще и медовый месяц не истек, а он уже припозднился домой – дескать, совещание затянулось. А бесстыжие-то поросячьи глазки маслянисто блестят! Так и пошло. То совещание, то заседание, то юбилей, то круглая дата, то сдача объекта, то проводы.
Жили супруги в ближнем пригороде, в собственном доме на крутой горке, склон которой был словно утыкан валунами. Внизу протекал безымянный ручей, заросший камышом, а наверх, к металлическим воротам, вела дорожка как раз по ширине мотоцикла с коляской. Возвращаясь с очередного “совещания”, Фомич вихрем взлетал по ней и мастерски тормозил на площадке, такой тесной, что боковое колесо едва не зависало над обрывом с острыми камнями внизу. Рокер, да и только!
Пока жена собирала на стол, он исполнял на гитаре свою любимую «Брызги шампанского».
Затем, причмокивая, пил обжигающий, крепчайший чай, а в перерывах между глотками нет-нет, да и ронял: “Ладная ты баба, Анюта! А только нет в тебе, понимаешь, изюминки…”
Случалось, он говорил ей подобное и при людях, когда в доме собирались гости. Его надтреснуто-мурлыкающий басок звучал вроде бы без обиды, как бы в шутку, но бедная женщина цепенела от этих обидных слов и заливалась краской, понурив свою красивую гордую голову. Что творилось в этот момент в ее душе, можно было только гадать. Но за целый вечер ни жестом, ни взглядом она не выдавала своего протеста.
И как только он сумел взять над нею такую власть?!
Добро, сам был бы красавцем. А то рожа - самая простецкая, нос бульбой, губы жабьи…
И должность обыкновенная – дорожный мастер.
Казалось, ну, ничем его не проймешь!
Однако же, и у этого человека имелась одна слабость, о которой он сам без утайки рассказывал всем подряд. Еще в детстве нашел он вместе с дружками в лесу ржавый снаряд. На спор бросили его в костер, а сами спрятались в ров. Минут через пять решили, что снаряд – учебный, и поднялись в полный рост. Глупые были! И в этот момент рвануло так, что дружки умолкли навечно. Маленький Валентин (Фомичом-то он стал через много лет) не получил даже царапины, но с той поры вздрагивал всем телом, если рядом раздавался резкий звук.
Зная эту черту мужа, Анна даже крышку на кастрюлю опускала с осторожностью.
2.
Некоторые гуляки с возрастом делаются смиреннее. А этот кочегарил пуще прежнего. Вот же дал Бог человеку здоровье! Уже совсем поседел ёжик его жестких волос, уже покрылось морщинами его обветренное и докрасна загорелое лицо, уже стал он дедом (единственная дочь, вышедшая замуж в другом городе, подарила им внука), но продолжал вести себя так, будто имел в запасе еще три жизни. И по-прежнему не было для него ничего милее доброй попойки и чужой юбки. И всё так же лихо, не хуже заправского каскадера, гонял он на своем мотоцикле.
Что касается его бедной супруги, то всю свою нерастраченную нежность эта достойная женщина перенесла, похоже, на домашнее хозяйство, которому отдавала каждую свободную минуту. В доме у нее всё сверкало чистотой, в аккуратном дворике чужой глаз не приметил бы ни соринки, а пышные клумбы и ухоженные грядки могли бы стать украшением выставки садоводов. И ведь всё – сама!
Ну, хотя бы за этот уют, за вкусные пироги, за чистые глаженые рубашки для своего гулящего муженька могла ведь она рассчитывать на добрые слова с его стороны?
Увы! Она так и оставалась для него “клушей”, у которой, «понимаешь», нет «настоящей изюминки».
Оказалось, однако, что это еще цветочки.
Однажды, чаевничая на веранде, он изрек, будто между прочим:
- А что бы ты сделала, Анюта, если бы я сообщил тебе, что скоро сюда придет другая хозяйка? Побойчее тебя, а?!
Она вздрогнула, как от удара, но не проронила ни слова и долго еще в молчании протирала абсолютно чистый стол, опустив глаза долу.
А он, выдержав издевательскую паузу, вдруг расхохотался и чувствительно так шлепнул ее по ягодице:
- Да успокойся ты! Шучу я! Шучу! Просто решил завести тебя немного! Ты бы, вместо того, чтобы дуться, сама ответила мне такой же шуткой, и мы вместе похохотали бы от души! А то сидим, как на поминках! Эх, клуша ты и есть…
Но она таких шуток не понимала и не принимала, зная по опыту, что муж всегда шутит неспроста.
- Ладно, - сказал он, поднимаясь. – Пошутили, и хватит. Твою натуру, как видно, не переделаешь. Всё, забыли об этом!
Но разве она могла забыть?
3.
Через несколько дней за завтраком Анна сообщила мужу, что видела во сне мать. Не к добру этот сон. Ведь матери скоро семьдесят. Как она там и что? Здорова ли?
- Я так думаю, что моя золотая теща, несмотря на все свои болячки, переживет меня лет этак на сто, - ответил Фомич. – Эта бабушка-лошадушка – еще та кобылка! Ничего не хочу сказать о ней плохого, но уверен, что в чулане она держит славное такое помело, на котором летает по ночам. Впрочем, если ты беспокоишься, то съезди к ней на недельку, проведай, отвези гостинцев и обязательно передай от меня пламенный привет. Дальний путь, что ли?
Анна замялась:
- Может, лучше пригласим ее к нам? Сейчас лето, надо делать заготовки, да и в саду работы прибавилось, одной мне трудно. Зато вдвоем с мамой мы управились бы по хозяйству. Ну, хотя бы на месяц, а?
Фомич великодушно кивнул:
- Да пусть приезжает, или в доме места мало?
- Тогда я позвоню ей прямо сегодня?
- Звони!
4.
Своим непреклонным характером Варвара Ивановна ничуть не походила на дочь. Это была властная, решительная дама, ставшая на склоне лет, особенно после кончины супруга, еще суровее. Своего разбитного зятька она невзлюбила с первой же встречи, чего никогда и не скрывала. Худой мир поддерживался кое-как лишь благодаря разделявшему тещу и зятя расстоянию.
Теща приехала на третий день и словно привезла с собой непогоду. Впервые с начала месяца солнце закатилось за тяжелые грозовые тучи.
Ну, разве не ведьма?!
Встречать гостью на вокзал поехала Анна, а Фомич по случаю воскресенья устроил себе баньку с пивом, рыбкой и «Брызгами шампанского».
К немалому удивлению Фомича, Варвара Ивановна при встрече повела себя выдержанно.
- Здравствуй, зятек мой драгоценный!
- Здравствуйте и вы, теща моя ненаглядная! – не остался в долгу Фомич.
Однако любезные речи звучали совсем недолго.
Едва Анна отправилась по делам к соседке, как Варвара Ивановна ринулась в атаку.
- Всё озоруешь?! – насупилась она. – Башка совсем белая, а ты за вертихвостками всё гоняешься да от бутылки оторваться не можешь?! В зеркало на себя посмотрел бы!
Фомич шутя выдержал ее натиск.
- Ох, и теща у меня! – заулыбался до ушей. – Ох, и красавица! Уж ей, конечно, зеркало и задаром не нужно! – тут он предпринял отвлекающий маневр: - Послушай, маманя, чем собачится зря, давай-ка лучше вмажем граммов по сто пятьдесят!
- Я тебе не маманя! – прошипела она. – Это Анютке можешь сказки рассказывать, она же доверчивая, как дитя. А я тебя насквозь вижу! У тебя же на лбу все твои грехи написаны! Огненными буквами!
Фомич с силой потер лоб и наклонился к теще:
- А ну-ка, прочитай!
- Гуляка без царя в голове, лодырь и краснобай, юбочник и баламут, пройдоха и лгун, а еще мелкий казнокрад, вот ты каков! – выпалила она на одном дыхании.
Фомич понятливо усмехнулся, осторожно взял тещу за руку, но крепко-таки взял, и вывел за собой в сад, уже наливавшийся летними соками.
- Маманя! – свободной левой рукой он очертил плавный круг. – Вот дом, вот сад, вот банька… Захочешь попариться по-царски, только словечко молви, лично для тебя протоплю от души. Если, скажем, ты курятину не уважаешь или свининкой брезгуешь, намекни, привезу отборной баранины. Обнова какая нужна – туфли-муфли там или пальто-мальто – по первой твоей просьбе обеспечу. А то вдруг лекарства тебе дефицитные потребуются, из-под земли достану! Живи, маманя, радуйся жизни! Существуй, как тебе нравится! Я твоим желаниям не указчик! Но, смотри, маманя, - он шевельнул своими колкими бровями, - будешь мне здесь воду мутить, будешь Анютку подбивать на всякие глупости, да мне палки в колеса совать, - вот тебе Бог, а вот порог! Всё! А теперь поступай, как знаешь!
В этот момент хлопнула калитка, это вернулась Анюта.
Варвара Ивановна поджала губы, вырвала руку и, повернувшись, двинулась быстрым шагом навстречу дочери.
Сам же Фомич, похоже, уже через какую-то минуту забыл о недавней размолвке, а может, вовсе и не считал это размолвкой, а самым обычным душевным разговором.
5.
После этого случая Варвара Ивановна перестала обращаться к зятю напрямую. Даже если требовалось получить какой-либо ответ непосредственно от Фомича, к примеру, касающийся ведения хозяйства, то она задавала свой вопрос через дочь, хотя бы даже они находились в этот момент втроем в одной комнате: спроси, мол, своего то-то и то-то.
Фомича, похоже, это ничуть не волновало. Охота ей играть в молчанку – пусть. Меньше шума.
По дому Варвара Ивановна ходила тихо, почти бесшумно, передвигаясь, словно тень. Но, видать, недаром говорят, что и на старуху бывает проруха.
Однажды утром, когда зять брился на веранде, ей вздумалось полить грядки. И вот, проходя неслышно за его спиной, она вдруг выронила из рук пустое ведро, которое так резко загремело по полу, что вздрогнувший Фомич глубоко порезал подбородок. Кровь залила ему пол-лица!
Варвара Ивановна сама же и пришла ему на помощь: обработала ранку, налепила аккуратную полоску пластыря, но так и не проронила ни слова.
Вот же старая ведьма!
Глядя на мать, Анюта тоже сторонилась мужа.
Зато обе женщины то и дело уединялись в одной из комнат и часами вели там какие-то беседы.
Слов из-за закрытой двери было не разобрать, но гомон голосов все же слышался.
Чаще звучал голос тещи.
Видать, намаявшись от «молчанки», она отводила душу с дочерью.
Как будто пыталась той что-то втолковать.
Та не спорила, но отвечала односложно, и старухе, похоже, это не нравилось.
А вообще, кто их там разберет!
Может, они обсуждали очередной сериал?
Останется ли Люба с Петей и вернется ли Николай к Асе…
Тьфу, пропасть!
Да что с них взять, женщины!
Но постепенно Фомичу надоел непривычный порядок вещей.
Будто он и не хозяин в своем доме!
До чего же упертая старая ведьма, удивился он!
Ну, подулась бы день-другой, и хватит.
А она уже целую неделю ходит, словно воды в рот набрала.
Ладно, решил однажды он!
Погоди, вот устрою, чтобы тебя прорвало! Клин клином вышибают!
6.
Однажды под вечер, но не так, чтобы поздно, он явился домой вместе с разбитной молодкой лет тридцати пяти.
Анна и Варвара Ивановна были как раз во дворе.
- Вот, знакомьтесь! – заулыбался в своей ухарской манере Фомич. – Это Клава, наша сотрудница. Нам нужно обсудить смету по моему участку. Но вообще-то, может, я ее квартиранткой оформлю, ха-ха!
Знакомство, понятное дело, не состоялось. Мать и дочь с оскорбленным видом прошествовали в дом, да и Клава выглядела смущенной.
Один лишь Фомич не тушевался.
Хмыкнув, он провел гостью в сад, и было слышно, как он объясняет, где какое дерево растет, и сколько дает плодов.
Затем они уединились в его комнате.
Фомич демонстративно закрыл за собой дверь, однако же, оставил небольшую щелочку.
Было слышно, как зазвенели стопки, затем Фомич исполнил «Брызги шампанского».
Впрочем, общение с «сотрудницей» продолжалось едва ли четверть часа.
Клава прошагала в сопровождении хозяина к калитке, сжавшись, словно под гнетом непривычной для себя роли.
Теща все же не утерпела и вышла на крыльцо, выкрикнув куда-то в сторону, но так, чтобы слышала гостья:
- Вот это изюминка, лучше бы и не пробовать!
Фомич, ухмыляясь, замер у калитки в ожидании, что сейчас плотина прорвется, и теща выплеснет весь накопившийся в ней яд.
Однако Варвара Ивановна не добавила к сказанному более ни звука и ушла в комнату дочери, с грохотом захлопнув за собой дверь.
Фомич решил их не беспокоить, авось, теща перебесится!
И точно, с утра Варвару Ивановну словно подменили.
Она сама вступила с зятем в разговор и ни разу не повысила голоса.
Странно, но она даже намеком не коснулась вчерашнего происшествия.
Как будто не было ни Клавы, ни этого бойкота.
Беседа шла исключительно о хозяйстве.
Как же так?!
Фомич лишь подивился прихотям женской натуры, но глубоко вникать во все эти тонкости не стал.
Главное, он добился своего, не мытьем, так катаньем!
Добился, и точка!
7.
Снова полили дожди, иногда с грозами, но, славу богу, лишь по ночам.
Воды выпадало столько, что лужи не успевали просохнуть до вечера.
В домике над обрывом жизнь текла привычным чередом.
Но вот однажды в темную пору, уже за полночь, в калитку замолотили чьи-то кулаки.
Женщины, тревожно переглянувшись, отправились на стук вдвоем.
Варвара Ивановна включила уличный свет.
Сильно моросило, на небе не проглядывало ни звездочки, а в отдалении раздавались первые, еще приглушенные раскаты грома.
За калиткой, в мокром плаще, стоял не вполне трезвый старик Щукин, их сосед по улице, тощий как щепка и легкий как одуванчик.
Откуда в нем только силы взялись так стучать!
При виде женщин он совсем смутился и спросил с какой-то странной интонацией:
- Фомич-то ваш дома, хозяюшки?
- Нет, не приехал еще, вот сами ждем…
- Ну, стало быть, теперь уже и не приедет, - вздохнул Щукин и принялся путано объяснять: - Тут, значит, такое дело, что и язык не поворачивается вымолвить. Иду я себе обычной дорогой домой от кума… И что-то меня угораздило повернуть голову в сторону вашего обрыва. Вижу: за кустами, на камнях, но не в самом низу, словно бы кто-то лежит, придавленный мотоциклом, и не шевелится. Мотоцикл вроде его, Фомича. И рубаха вроде его, светлая в полоску. Но, может, это и не он. Нет, я лично не подходил, боюсь мертвецов. Вы бы глянули сами, а, хозяюшки?
Женщины подались за калитку и остановились у края обрыва.
Уличные фонари не горели, но лампа над калиткой была мощной, и ее света вполне хватало, чтобы разглядеть картину.
Фомич, а это был именно он, застрял всем своим кряжистым телом меж острыми камнями на нижней трети обрыва. Его грудь и бедра были придавлены перевернутым мотоциклом, а седой ежик потемнел от запекшейся крови.
Ах, какая беда! Но, положа руку на сердце, разве она стала такой уж неожиданностью?
Всей улице была известна беспримерная лихость Фомича. Сотни, тысячи раз, подобно каскадеру, он взлетал на мотоцикле на свою горку, тормозя у самого края обрыва. А ведь годы берут свое. Видать, на этот раз просчитался он на какие-то сантиметры, потерял бдительность на долю секунды.
Да еще эта скользкая от дождей глина, по которой мотоцикл скользнул к обрыву…
Что ж, когда отворачивается удача, то бывает, что и настоящие каскадеры разбиваются. На этот раз удача определенно отвернулась от Фомича.
Варвара Ивановна строго посмотрела на Щукина:
- Вы не могли бы позвать прямо сейчас двух-трех соседей-мужчин, поздоровее? Надо же поднять его в дом, а нам вдвоем никак не справится.
- Да-да, конечно! – выдохнул тот и чуть не бегом помчался по дорожке вниз.
Едва его фигура скрылась в темноте, как Варвара Ивановна раздельно прошептала дочери, указывая на мотоциклетную колею перед калиткой:
- Ты только посмотри на это, Анюта?! А вдруг кто заметит?! Как же мы об этом не подумали?!
Анна посмотрела, и глаза у нее округлились от ужаса.
Дождь припустил сильнее, в черном небе на миг проблеснула ветвистая молния.
А обе женщины, позабыв обо всем на свете, ползали по грязи на коленях, собирая с земли что-то настолько мелкое, что даже их тонкие женские пальцы с трудом удерживали свою добычу.
8.
Анна и Варвара Ивановна не поскупились ни на достойные похороны, ни на богатые поминки.
Когда приглашенные, наконец, разошлись, женщины перемыли посуду, а затем уселись за столом на веранде, друг напротив друга.
- Главное, чтобы не было ненужных разговоров, - сказала дочь
- Какие разговоры, дочка, опомнись!
- А я боюсь, что постепенно кто-нибудь из соседей догадается.
- Ты просто трусиха! – сказала мать. – Выбрось эти глупости из головы. Все знали, какой он лихач, да еще эта мокрая глина перед калиткой… Да и кому всё это нужно? Нет у людей, что ли, своих забот?!
Возникла долгая пауза, которую нарушила мать:
- Ты напрасно, дочка, не соглашалась так долго. Это была правильная затея, ведь горбатого только могила исправит, ты уж мне поверь. Никогда не забуду, как он вздрогнул, когда я уронила у него за спиной ведро. Тут-то я сразу поняла, что наше дело сладится. Нечего было и ждать, пока он приведет нам на смотрины свою Клаву, эту кикимору! – Она улыбнулась: - И ты, дочка, тоже молодец! Точно подгадала и пальнула у него под ухом из-за забора в самый нужный момент! Не дрогнула рука! Да еще погода была нашей союзницей… Вот только хлопушку мы с тобой купили, конечно, не ту! У меня и мысли не было, что у нее внутри целая охапка этих конфетти! Ну да ладно! Дед Щукин был выпивши и ничего не заметил, а мы с тобой успели всё вовремя собрать…
- Мама! - в голосе Анны внезапно послышались некие властные нотки. – Давайте раз и навсегда договоримся: больше мы не будем об этом вспоминать! Никогда!
- Да разве я против, дочка! Ты у меня еще такая красавица! И дом теперь твой, и участок! И найдется еще хороший человек, с которым ты будешь счастлива! А он получил то, что заслужил, да!